Том 4. Одноэтажная Америка - Страница 170

170

Хранящиеся в ЦГАЛИ (1821, 39, 40) черновики, наброски глав, планы будущей книги, различные наблюдения, занесенные на отдельные листки под рубрикой «Подробности», которые Ильф и Петров имели привычку предварительно записывать, принимаясь за новые произведения, наглядно показывают, как протекала работа над «Одноэтажной Америкой», как от единичных фактов и наблюдений писатели переходили к обобщению и систематизации накопившихся за время поездки материалов. Уже самая смена заголовков будущей книги представляет в этом смысле интерес: «Америка», «Путешествие в Америку», «Одноэтажная Америка». Первые два названия – нейтральные, информационные – были отвергнуты авторами ради третьего, в котором есть полемическая острота и выражена позиция писателей, их взгляд на Америку. В черновиках Ильф и Петров отмечали самое существенное, то, на чем собирались сосредоточить внимание. На одном листке написано: «Быт», «Политика», «Церковь». Под рубрикой «Церковь» перечисляются имена миссионеров и проповедников, которых Ильф и Петров потом упоминали в своей книге. Тут же запись: «Мальчик религиозный» (в книге название главы двадцать восьмой «Юный баптист»). На другом листке отмечено: «Революционные силы. Забастовщики в Юстоне… Рабочий, которого послали в СССР выяснить, что такое стахановское движение». Несколько раз в черновых, подготовительных заметках говорится о ведущейся в США враждебной антисоветской пропаганде. Вот запись, которая была использована в главе двенадцатой «Большой маленький город»: «Подрывание авторитета к людям, которые побывали в СССР и хвалили его: Купер (бывший консультант Днепростроя, награжденный орденом Трудового Красного Знамени. – Б. Г.) – большевик. Фермеру-миллионеру ничего не показали. С. (неразборчиво) подкупили. Учительница влюбилась в какого-то парня в СССР и потому врет». На листке с перечислением глав будущей книги внизу карандашом дописано: «Что может взять социализм от Америки?», – вопрос, которому Ильф и Петров уделили много внимания в «Одноэтажной Америке». Некоторые записи, сделанные в процессе подготовительной работы, остались только в черновиках, но они определили тон и характер соответствующих страниц «Одноэтажной Америки». Например, запись об американском кино: «Американское кино как великая школа проституции. Американская девушка узнает из картины, как надо смотреть на мужчину, как вздохнуть, как целоваться, и все по образцам, которые дают лучшие и элегантнейшие стервы страны. Если стервы это грубо, можно заменить другим словом». В подготовительных заметках к книге Ильф и Петров постепенно стягивали в единый узел не только важнейшие проблемы, но и разбросанные в письмах и дневниках либо сохранившиеся в памяти типические черты, слова и выражения, характерные для персонажей будущих очерков. К Трону-Адамсу относится следующая запись:

...

«Разбил стекло.

Шурли!

Сэры, мистеры!

Старик все брал под подозрение.

А может быть, не доедем.

Война будет через пять лет.

Беби.

Забыл шляпу и часы. Что следующее он забудет? Пытался забыть пальто».

После поездки по США писатели собирались посетить Кубу и Ямайку, а потом Англию, но во время путешествия по Америке выяснилось, что Ильф тяжело болен. Он тщательно скрывал от окружающих свое состояние. С Петровым Ильф впервые заговорил о болезни лишь в самом конце путешествия в городе Новый Орлеан, хотя ощущение надвигающейся болезни не оставляло его на всем пути. В американском дневнике Ильфа встречаются такие строки: «Закат, закат. И кактусы стоят, и жизнь, кажется, пропала» (27 декабря 1935 года). А в первый день нового 1936 года, последнего года своей жизни, который он встречал вдали от родины, Ильф писал в дневнике, обращаясь к самому себе. «Поздравляю Вас, дорогой Иля, с Новым годом. Будьте спокойны, не волнуйтесь, не сердитесь. Милый Иля, держитесь хорошо, будьте мужчиной».

Валентин Катаев в заметке, посвященной памяти Ильфа («Добрый друг», «Правда», 1937, № 103, 14 апреля), писал: «Но какой ценой была куплена эта книга („Одноэтажная Америка“. – Б. Г.). В этом – весь Ильф, не пожелавший прервать путешествия, несмотря на обострение болезни. Он стремился наиболее полно и добросовестно изучить материал. В этом настоящая писательская честность».

С самого начала путешествия Америка предстала перед глазами писателей как страна ошеломляющих контрастов и противоречий. Они увидели ее как бы в разрезе, – от знаменитой нью-йоркской тюрьмы Синг-Синг до Белого Дома, где присутствовали на пресс-конференции президента Рузвельта. Они увидели вымирающих индейцев, нищету негров, рядом с чикагскими небоскребами грязные, вонючие лачуги и омерзительные переулочки этого «страшного» города. В Дирборне их принимал автомобильный король Генри Форд, который не прочь был поразглагольствовать в их присутствии о своей ненависти к Уолл-стриту, но не потому, что брал на себя роль заступника рабочих, а потому, что банковский, финансовый капитал считал своим главным и самым опасным конкурентом. На перекрестке больших дорог они подсаживали в свой «кар» «хич-хайкеров», странствующих по стране в надежде найти хоть какой-нибудь заработок. На своем пути Ильф и Петров встречали слишком много несчастных и обездоленных людей, хотя не без иронии писали, что граждане Америки по конституции обеспечены всеми правами «на свободу и на стремление к счастью». «Но возможность осуществления этого права, – замечали они, – чрезвычайно сомнительна. В слишком опасном соседстве с денежными подвалами Уолл-стрита находится это право» (глава сорок пятая «Американская демократия»).

170